Копалась в архивах нашла перевод Боя Брыся с ниндзей читать дальше
Нинзя по небу летает,
Бегает плашмя по стенке,
Под кровать отважно лезет,
Не боится злой собаки.
Бьет ногой чужого дядю,
А потом ногой другою
Без конца его пинает,
Так что недруг уж не страшен.
Нинзя бродит по Европе,
Словно призрак коммунизма.
В рукавах ботинок нинзя
Сорок восемь острых лезвий;
Их метая беспрестанно,
Он пока не промахнулся.
Заговаривая зубы,
Словно доктор Кашпировский,
Нинзь пролезет под забором,
Тихо выплывет из лужи
И заманит танк в болото,
Сам при этом не увязнув.
И когда с ножом во мраке
Нинзь крадется, словно выдра,
И кидается гантелей
На натянутой резинке,
Горько плачут малы дети,
Чьих отцов пришибла контра.
Если б этих слез потоки
Кто-нибудь собрал бы в реки,
Реками б моря наполнил,
А потом в одно пролил бы -
Захлебнулся б в этой луже
Даже злой болонтозавр
Ростом футов в девяносто.
И воскликнул дед мудрейший
С бородою цвета хаки:
"Распрягайте, хлопцы, коней,
Неужели в этом мире
Нет того, кто злого нинзю
Не сумел бы ухайдакать ?!"
И ответствовал Мефодий,
Что повесился на дубе
В годы сталинских репрессий
Пятьдесят четыре раза:
"Нинзя по небу летает,
Бегает плашмя по стенке,
И заманит танк в болото,
Сам при этом не увязнув.
Не проб'ешь его стрелою,
Не возьмешь мечом булатным,
Бесполезны пулеметы и ракеты СС
Хоть прямое попаданье.
Ибо зная тайны йоги,
Он с собой такое сделал,
Что на первой же попытке
Отдавить ему мизинец
Даже трактор развалился
На отдельные рессоры.
Но, однако, есть воитель,
Что способен кончить гада:
Он на чайнике летает
Зло гвоздя в любом обличье
Боевой своею шваброй.
Он прикончил Монстроглиста
И Нагульного Макара
Он убил печатным словом".
Ты еще не догадался,
Кто же это ? - Брысь Махнуцкий.
Девять дней они решали,
Бородой тряся коварно
Пукая слоноподобно
И кусая всех за ляжки,
И решили, что Мефодий
В путь отправится далекий
И разыщет хитрый способ
Затащить кота на дело.
Взяв с собой краюху хлеба,
В путь отправился Мефодий,
Но лишь только шаг он сделал,
Как узрел перед собою
Трех валютных проституток
С юбками пониже шеи,
Без трусов, зато в подтяжках.
И за ту краюху хлеба
Он своей балдой трехглавой
Их пропер одновременно.
От одной схватил он триппер,
От другой сифак горбатый,
Третья СПИДом наградила.
И подумал наш Мефодий:
"Хорошо, что не четыре
Проститутки повстречалось".
Только шаг второй он сделал,
Как агуканье раздалось
И рожденное дитятя
С громким воплем:"Папа,папа !"
На Мефодия нарвалось.
Опасаясь злых последствий
И лишенья партбилета,
Порешил он сжечь ребенка,
Утопить его в болоте
Палкою его пристукнуть
Или тракторной рессорой,
Благо трактор развалился,
Наскочив на палец нинзи.
Но воскликнуло дитятя
Гласом Аллы Пугачевой:
- "Отпусти меня, Мефодий,
Сослужу тебе я службу
Ибо ведаю, что в тундре,
Что на Берегу Маклая
Спит пробудно Брысь Махнуцкий,
Перепившись валерьянки".
Так сказав, он растворился,
А потом в осадок выпал,
Все окутав белым дымом
Гидроксида перхлората.
А Мефодий очутился
Среди зарослей изюма,
Где под сенью баобабов
Крепко спал герой великий.
Вкруг его, подобно шпалам,
На высоком частоколе
Головы врагов торчали
И ругались очень громко
Диаматом и истматом.
Зря подобную картину,
Наш Мефодий затащился
Как удав по стекловате.
"Кис-кис-кис:,-посол взмолился,
Рухнув тотчас на колени,
Ибо вышел из засады
Дрессированный покойник -
Труп Петрович Махмудбеков -
И метлою замахнувшись,
Возопил:"Куды, охальник ?!"
"Шалды балды карацупа"-
Продолжал Мефодий, плача,
Об'яснить коту пытаясь
Про бесчинства злого нинзи
На наречии чукотском.
Наконец, витке на пятом
Повторении рассказа,
Окончательно проснувшись,
Осознал герой великий,
Что завелся где-то кто-то
И что надо покарать их.
Свиснул кот в четыре когтя,
Так, что сам Иосиф Сталин
Враз в гробу перевернулся
И застыл по стойке 'смирно',
А с ближайшей колокольни
Прилетел громадный чайник,
Изрыгая дым и пламя,
И заваренный жасмином
С явной примесью пургена.
Свистнул кот уже двухкратно,
Так что папа всех народов
Завертелся, как пружина,
И застыл еще смирнее,
А в его руке поднятой,
Аки 'Челенджер' на взлете,
Грозно швабра заметалась.
Подхватил ее Махнуцкий
И умчался в направленьи,
Оставляя только запах
Дорогого дефицита.
А покинутый Мефодий
Бросился стремглав вдогонку,
И куда в пути девался
Даже я не знаю точно.
Нинзь ж готовился к сраженью:
Он надел свои ботинки,
В рукавах которых - помнишь ? -
Сорок восемь острых лезвий;
Их метая беспрестанно,
Он пока не промахнулся.
Крепко в зубы взяв гантелю
На натянутой резинке,
Ноги задирая кверху,
Нинзь полез по небоскребу,
И, когда долез до крыши,
То увидел в небе чайник.
Испустил он вопль ужасный
И метнул в него гантелей
На натянутой резинке.
Но великий Брысь Махнуцкий,
Разгадав его маневр,
Ухватил снаряд смертельный,
Подержал его немного,
А потом ослабил хватку.
И злосчастная гантеля
Полетела в путь обратный
И синяк набила ниндзе
В месте, крайне неприличном.
Нинзя взвыл, а Брысь Махнуцкий,
Поступив по-джентельменски,
В контру шваброй промахнулся.
Тот же вновь пошел в атаку
И спустил курок ботинок,
Но забыл он их почистить
Боевой сапожной щеткой,
И осечку дал инструмент.
Вот тогда-то Брысь Махнуцкий,
Как стрела из катапульты,
Прыгнул прямо вниз на нинзю
И, схватившись с ним вплотную,
В жаркой схватке рукопашной
Укусил его за палец,
А своим центральным когтем
Нос злодею оцарапал.
И могучий коготь этот,
Напоенный лардомором,
Тем смертельным был оружьем,
Что сражает даже йога,
Без понтов - в одно мгновенье.
Аки дуб, что старый гопник
Подпилил бензопилою,
Нинзя рухнул на суглинок
И глаза закрыл навеки.
Честь тебе, о Брысь Махнуцкий
Златославный многобойца,
Что кого-нибудь избавил
От придурков иноземных.
Если ж ты, о мой читатель,
Хочешь зреть живого нинзю -
Дуй до видеосалона -
Там тебе его покажут:
Где за рупь, а где дороже.
Брыся ж ты увидишь в грезах,
Что придут к тебе бесплатно.
(c) Маккавити
на английский.
Положу тут , чтоб не потерялось
читать дальше
Ninja flies upon the air,
Runs on walls in crablike fashion,
Under beds he ventures valiantly,
Watchdogs don't intimidate him;
Kicks a tough guy with his toes
Then with other foot delivers
Endless blows to another,
So the foe is rendered harmless.
Ninja prowls about Europe
Rather ghost-of-Communism-like.
In the sleeves of ninja's slippers
Forty-eight sharp tines are hidden;
Hurling them with restless ardor
He has never missed a target.
Washing brains with soothing speeches
Better than a televangelist,
Ninja crawls from under fences,
Quetly surfaces in puddles,
Lures a tank into the mire
While himself avoiding mud-traps.
So when knife-armed ninja nightly
Slinks through darkness like an otter,
And flings forth a savage dumbbell
Tautly tethered on some rubber,
Widdle kiddies weep profusely
Over ninja-smitten daddies.
If their tears all a-flowing
Someone gathered into rivers,
Into seas these rivers routed,
Those spilled into one ocean,
Then in the resulting puddle
Could get drowned without a problem
Even the wicked bluntosaurus
Measuring ninety feet, I swear!
And the wisest grampa uttered
Through his beard grown khaki:
"Dig my grave both long and narrow,
Isn't there anyone anywhere
Who could take the evil ninja
And securely inter him?"
Thus Methodius responded,
Who to hang himself was known
Fifty-four times on an oak
In the years ravaged by Stalin:
"Ninja flies upon the air,
Runs on walls in crablike fashion,
Lures a tank into the mire
While himself avoiding mud-traps.
Arrows don't make holes in him,
Nor Excalibur will hurt him,
Useless are MGs and Pershings,
Even direct hits from those!
For he used his secret yoga
To do such things to his body
That before it could have barely
Rolled upon his pinky toe,
Even a truck disintegrated
Into its constituent sprockets.
However, there is one warrior
Able to do in the bastard:
Flying around in his teapot
Meanly wallops in every aspect
With his trusty battle smart-mop,
Which he used to clobber Butt-man
And nefarious Wiley Wonka
He dispatched of with that weapon."
Haven't you deduced by now
Who is that? It is Shoo Froozle!
For nine days they were in counsel,
Shrewdly shaking their beard,
Breaking wind elephantinely,
Chomping on bystanders' buttocks,
And decided that Methodius
Shall embark on lengthy journey
To devise a devious tactic
To persuade the cat to skirmish.
Furnished with a single biscuit
Our Methodius did embark there,
But before a step could take he,
Suddenly he saw before him
Three expensive spiffy hookers
With their skirts below the neckline,
Lacking thongs, but with suspenders.
So he paid his single biscuit
To impale all three at once on
His three-headed whammadoodle.
From the first a clap contracted,
Also caught Miss Siff from second,
Third awarded him with AIDS.
And Methodius thought thusly:
"I am lucky that the hookers
Were not four in their number."
Second step he'd barely taken,
When some cooing resonated
And the consequential baby
Screaming loudly "Daddy, daddy!"
Flung itself upon Methodius.
Fearing nasty repercussions
And eviction from the Party,
He resolved to burn the baby,
Smite it with a heavy cudgel,
Or perhaps with truck's rear axle,
For the truck disintegrated
Bumping on the ninja's toe.
But the baby enunciated
With the voice of Britney Spears:
"Set me free, o brave Methodius,
And I shall a service serve you,
For I know that in the tundra
Covering New Guinean coast
Slumbers wakefully Shoo Froozle
After getting stoned on catnip."
Having said so, dissolved the baby,
And subsequently formed a residue,
Cloaking everything in white clouds
Of perchloric hydroxic vapor.
And Methodius came to senses
In the midst of raisin thicket,
Where in the shade of baobabs
Snoozed the greatest hero soundly.
All around him, like railroad sleepers
Disembodied heads of foes
Loitered, thunderously cussing
Execrations and maledictions.
Seeing such a wondrous picture
Our Methodius felt blasted
Like a pan-galactic gargle.
"Kitty-kitty", beseeched the envoy,
Falling down on his kneecaps,
For right out of an ambush
Tame deceased emerged upon him,
Corpse Cadaver Mahmoudbegoff,
Brandishing his mop above him,
Clamored: "Whither vadis, lout?!"
"Yabba shabba yamamoto,"
On Methodius went, sobbing,
Trying to inform the feline
Of the evil ninja's riots,
In the parlance of the Chukchee.
When at last the winding story
Reached its fifth (or so) round,
Finally awoken fully,
The great hero grew aware
Of someone abiding somewhere
In the need of being punished.
In four claws the feline whistled
So that even Joseph Stalin
Twirled around in his coffin
And grew rigid in "atten-shun".
And, from nearby belltower
Flitted forth a giant teapot,
Spewing forth red flames and smoke,
Overflown with brewing jasmine
With a distinct hint of Ex-Lax.
Gave the cat a second whistle,
So that Daddy of All People
Spiraled like a loosened clockspring
And attention-er stiffened,
And in Stalin's hand ascending
Not unlike the thrusting "Challenger",
Terribly the smart-mop fluttered.
Froozle picked it up in passing
And flew off in a direction,
Leaving only a whiff of
Some expensive stuff behind him.
And Methodius, left alone,
Scuttled back in neckbreak hurry,
And what happened to him later,
Even I can't tell with confidence.
But the ninj' prepared for battle:
He put on his tricky slippers
Whose sleeves, as you might remember,
Forty-eight sharp tines enclosed;
Hurling them with restless ardor,
He has never missed a target.
Gripping in his teeth the dumbbell
On a rubber band distended,
Raising high his legs, the ninja
Scaled the wall of a skyscraper,
And upon the roof immediately
In the sky he spied the teapot.
Letting out an awful bellow,
Ninja hurled his dumbbell at it,
On the rubber band distended.
But the valiant Shoo Froozle
His maneuver anticipated,
Caught the deadly sports equipment,
Held it back a fleeting moment,
And released his grip eventually.
And the evil-boding dumbbell
Flew retracing its trajectory,
Gave the ninja a contusion
In the regions quite unspoken.
Ninja wailed, but bold Shoo Froozle
Like a gentleman him treated:
Missed on purpose with his smart-mop.
But the ninja resumed attacking
And released the slippers' trigger,
But with military shoewax
He neglected to have brushed them,
So the implement misfired.
Then at last Shoo Froozle speeded
Like a catapulted arrow,
Leapt straight down upon the ninja
And, engaging at close quarters
In a heated confrontation
Bit the ninja's little finger,
Also with his middle talon
Scratched the nogoodnik's nose.
And that mighty slashing talon,
Spiked with deadly killadonna,
Was the sort of mortal weapon
That's a match for any yoga -
No shit - in mere eye blink
Like an oak tree uprooted
By a chainsaw-wielding rascal,
Ninja crashed upon the loam
And his eyes he closed forever.
Hail, o valiant Shoo Froozle,
Goldengloried manysmiter,
Who delivered - someone, surely -
From the doltish foreign villains.
And if you, my gentle reader,
Want to see a real ninja,
Rush to China for some movies,
They will demonstrate him to you
For ten bucks, or maybe cheaper.
Though Shoo is seen in visions
That are free of charge inflicted.
Перевод Женя arenhaus
Нинзя по небу летает,
Бегает плашмя по стенке,
Под кровать отважно лезет,
Не боится злой собаки.
Бьет ногой чужого дядю,
А потом ногой другою
Без конца его пинает,
Так что недруг уж не страшен.
Нинзя бродит по Европе,
Словно призрак коммунизма.
В рукавах ботинок нинзя
Сорок восемь острых лезвий;
Их метая беспрестанно,
Он пока не промахнулся.
Заговаривая зубы,
Словно доктор Кашпировский,
Нинзь пролезет под забором,
Тихо выплывет из лужи
И заманит танк в болото,
Сам при этом не увязнув.
И когда с ножом во мраке
Нинзь крадется, словно выдра,
И кидается гантелей
На натянутой резинке,
Горько плачут малы дети,
Чьих отцов пришибла контра.
Если б этих слез потоки
Кто-нибудь собрал бы в реки,
Реками б моря наполнил,
А потом в одно пролил бы -
Захлебнулся б в этой луже
Даже злой болонтозавр
Ростом футов в девяносто.
И воскликнул дед мудрейший
С бородою цвета хаки:
"Распрягайте, хлопцы, коней,
Неужели в этом мире
Нет того, кто злого нинзю
Не сумел бы ухайдакать ?!"
И ответствовал Мефодий,
Что повесился на дубе
В годы сталинских репрессий
Пятьдесят четыре раза:
"Нинзя по небу летает,
Бегает плашмя по стенке,
И заманит танк в болото,
Сам при этом не увязнув.
Не проб'ешь его стрелою,
Не возьмешь мечом булатным,
Бесполезны пулеметы и ракеты СС
Хоть прямое попаданье.
Ибо зная тайны йоги,
Он с собой такое сделал,
Что на первой же попытке
Отдавить ему мизинец
Даже трактор развалился
На отдельные рессоры.
Но, однако, есть воитель,
Что способен кончить гада:
Он на чайнике летает
Зло гвоздя в любом обличье
Боевой своею шваброй.
Он прикончил Монстроглиста
И Нагульного Макара
Он убил печатным словом".
Ты еще не догадался,
Кто же это ? - Брысь Махнуцкий.
Девять дней они решали,
Бородой тряся коварно
Пукая слоноподобно
И кусая всех за ляжки,
И решили, что Мефодий
В путь отправится далекий
И разыщет хитрый способ
Затащить кота на дело.
Взяв с собой краюху хлеба,
В путь отправился Мефодий,
Но лишь только шаг он сделал,
Как узрел перед собою
Трех валютных проституток
С юбками пониже шеи,
Без трусов, зато в подтяжках.
И за ту краюху хлеба
Он своей балдой трехглавой
Их пропер одновременно.
От одной схватил он триппер,
От другой сифак горбатый,
Третья СПИДом наградила.
И подумал наш Мефодий:
"Хорошо, что не четыре
Проститутки повстречалось".
Только шаг второй он сделал,
Как агуканье раздалось
И рожденное дитятя
С громким воплем:"Папа,папа !"
На Мефодия нарвалось.
Опасаясь злых последствий
И лишенья партбилета,
Порешил он сжечь ребенка,
Утопить его в болоте
Палкою его пристукнуть
Или тракторной рессорой,
Благо трактор развалился,
Наскочив на палец нинзи.
Но воскликнуло дитятя
Гласом Аллы Пугачевой:
- "Отпусти меня, Мефодий,
Сослужу тебе я службу
Ибо ведаю, что в тундре,
Что на Берегу Маклая
Спит пробудно Брысь Махнуцкий,
Перепившись валерьянки".
Так сказав, он растворился,
А потом в осадок выпал,
Все окутав белым дымом
Гидроксида перхлората.
А Мефодий очутился
Среди зарослей изюма,
Где под сенью баобабов
Крепко спал герой великий.
Вкруг его, подобно шпалам,
На высоком частоколе
Головы врагов торчали
И ругались очень громко
Диаматом и истматом.
Зря подобную картину,
Наш Мефодий затащился
Как удав по стекловате.
"Кис-кис-кис:,-посол взмолился,
Рухнув тотчас на колени,
Ибо вышел из засады
Дрессированный покойник -
Труп Петрович Махмудбеков -
И метлою замахнувшись,
Возопил:"Куды, охальник ?!"
"Шалды балды карацупа"-
Продолжал Мефодий, плача,
Об'яснить коту пытаясь
Про бесчинства злого нинзи
На наречии чукотском.
Наконец, витке на пятом
Повторении рассказа,
Окончательно проснувшись,
Осознал герой великий,
Что завелся где-то кто-то
И что надо покарать их.
Свиснул кот в четыре когтя,
Так, что сам Иосиф Сталин
Враз в гробу перевернулся
И застыл по стойке 'смирно',
А с ближайшей колокольни
Прилетел громадный чайник,
Изрыгая дым и пламя,
И заваренный жасмином
С явной примесью пургена.
Свистнул кот уже двухкратно,
Так что папа всех народов
Завертелся, как пружина,
И застыл еще смирнее,
А в его руке поднятой,
Аки 'Челенджер' на взлете,
Грозно швабра заметалась.
Подхватил ее Махнуцкий
И умчался в направленьи,
Оставляя только запах
Дорогого дефицита.
А покинутый Мефодий
Бросился стремглав вдогонку,
И куда в пути девался
Даже я не знаю точно.
Нинзь ж готовился к сраженью:
Он надел свои ботинки,
В рукавах которых - помнишь ? -
Сорок восемь острых лезвий;
Их метая беспрестанно,
Он пока не промахнулся.
Крепко в зубы взяв гантелю
На натянутой резинке,
Ноги задирая кверху,
Нинзь полез по небоскребу,
И, когда долез до крыши,
То увидел в небе чайник.
Испустил он вопль ужасный
И метнул в него гантелей
На натянутой резинке.
Но великий Брысь Махнуцкий,
Разгадав его маневр,
Ухватил снаряд смертельный,
Подержал его немного,
А потом ослабил хватку.
И злосчастная гантеля
Полетела в путь обратный
И синяк набила ниндзе
В месте, крайне неприличном.
Нинзя взвыл, а Брысь Махнуцкий,
Поступив по-джентельменски,
В контру шваброй промахнулся.
Тот же вновь пошел в атаку
И спустил курок ботинок,
Но забыл он их почистить
Боевой сапожной щеткой,
И осечку дал инструмент.
Вот тогда-то Брысь Махнуцкий,
Как стрела из катапульты,
Прыгнул прямо вниз на нинзю
И, схватившись с ним вплотную,
В жаркой схватке рукопашной
Укусил его за палец,
А своим центральным когтем
Нос злодею оцарапал.
И могучий коготь этот,
Напоенный лардомором,
Тем смертельным был оружьем,
Что сражает даже йога,
Без понтов - в одно мгновенье.
Аки дуб, что старый гопник
Подпилил бензопилою,
Нинзя рухнул на суглинок
И глаза закрыл навеки.
Честь тебе, о Брысь Махнуцкий
Златославный многобойца,
Что кого-нибудь избавил
От придурков иноземных.
Если ж ты, о мой читатель,
Хочешь зреть живого нинзю -
Дуй до видеосалона -
Там тебе его покажут:
Где за рупь, а где дороже.
Брыся ж ты увидишь в грезах,
Что придут к тебе бесплатно.
(c) Маккавити
на английский.
Положу тут , чтоб не потерялось
читать дальше
Ninja flies upon the air,
Runs on walls in crablike fashion,
Under beds he ventures valiantly,
Watchdogs don't intimidate him;
Kicks a tough guy with his toes
Then with other foot delivers
Endless blows to another,
So the foe is rendered harmless.
Ninja prowls about Europe
Rather ghost-of-Communism-like.
In the sleeves of ninja's slippers
Forty-eight sharp tines are hidden;
Hurling them with restless ardor
He has never missed a target.
Washing brains with soothing speeches
Better than a televangelist,
Ninja crawls from under fences,
Quetly surfaces in puddles,
Lures a tank into the mire
While himself avoiding mud-traps.
So when knife-armed ninja nightly
Slinks through darkness like an otter,
And flings forth a savage dumbbell
Tautly tethered on some rubber,
Widdle kiddies weep profusely
Over ninja-smitten daddies.
If their tears all a-flowing
Someone gathered into rivers,
Into seas these rivers routed,
Those spilled into one ocean,
Then in the resulting puddle
Could get drowned without a problem
Even the wicked bluntosaurus
Measuring ninety feet, I swear!
And the wisest grampa uttered
Through his beard grown khaki:
"Dig my grave both long and narrow,
Isn't there anyone anywhere
Who could take the evil ninja
And securely inter him?"
Thus Methodius responded,
Who to hang himself was known
Fifty-four times on an oak
In the years ravaged by Stalin:
"Ninja flies upon the air,
Runs on walls in crablike fashion,
Lures a tank into the mire
While himself avoiding mud-traps.
Arrows don't make holes in him,
Nor Excalibur will hurt him,
Useless are MGs and Pershings,
Even direct hits from those!
For he used his secret yoga
To do such things to his body
That before it could have barely
Rolled upon his pinky toe,
Even a truck disintegrated
Into its constituent sprockets.
However, there is one warrior
Able to do in the bastard:
Flying around in his teapot
Meanly wallops in every aspect
With his trusty battle smart-mop,
Which he used to clobber Butt-man
And nefarious Wiley Wonka
He dispatched of with that weapon."
Haven't you deduced by now
Who is that? It is Shoo Froozle!
For nine days they were in counsel,
Shrewdly shaking their beard,
Breaking wind elephantinely,
Chomping on bystanders' buttocks,
And decided that Methodius
Shall embark on lengthy journey
To devise a devious tactic
To persuade the cat to skirmish.
Furnished with a single biscuit
Our Methodius did embark there,
But before a step could take he,
Suddenly he saw before him
Three expensive spiffy hookers
With their skirts below the neckline,
Lacking thongs, but with suspenders.
So he paid his single biscuit
To impale all three at once on
His three-headed whammadoodle.
From the first a clap contracted,
Also caught Miss Siff from second,
Third awarded him with AIDS.
And Methodius thought thusly:
"I am lucky that the hookers
Were not four in their number."
Second step he'd barely taken,
When some cooing resonated
And the consequential baby
Screaming loudly "Daddy, daddy!"
Flung itself upon Methodius.
Fearing nasty repercussions
And eviction from the Party,
He resolved to burn the baby,
Smite it with a heavy cudgel,
Or perhaps with truck's rear axle,
For the truck disintegrated
Bumping on the ninja's toe.
But the baby enunciated
With the voice of Britney Spears:
"Set me free, o brave Methodius,
And I shall a service serve you,
For I know that in the tundra
Covering New Guinean coast
Slumbers wakefully Shoo Froozle
After getting stoned on catnip."
Having said so, dissolved the baby,
And subsequently formed a residue,
Cloaking everything in white clouds
Of perchloric hydroxic vapor.
And Methodius came to senses
In the midst of raisin thicket,
Where in the shade of baobabs
Snoozed the greatest hero soundly.
All around him, like railroad sleepers
Disembodied heads of foes
Loitered, thunderously cussing
Execrations and maledictions.
Seeing such a wondrous picture
Our Methodius felt blasted
Like a pan-galactic gargle.
"Kitty-kitty", beseeched the envoy,
Falling down on his kneecaps,
For right out of an ambush
Tame deceased emerged upon him,
Corpse Cadaver Mahmoudbegoff,
Brandishing his mop above him,
Clamored: "Whither vadis, lout?!"
"Yabba shabba yamamoto,"
On Methodius went, sobbing,
Trying to inform the feline
Of the evil ninja's riots,
In the parlance of the Chukchee.
When at last the winding story
Reached its fifth (or so) round,
Finally awoken fully,
The great hero grew aware
Of someone abiding somewhere
In the need of being punished.
In four claws the feline whistled
So that even Joseph Stalin
Twirled around in his coffin
And grew rigid in "atten-shun".
And, from nearby belltower
Flitted forth a giant teapot,
Spewing forth red flames and smoke,
Overflown with brewing jasmine
With a distinct hint of Ex-Lax.
Gave the cat a second whistle,
So that Daddy of All People
Spiraled like a loosened clockspring
And attention-er stiffened,
And in Stalin's hand ascending
Not unlike the thrusting "Challenger",
Terribly the smart-mop fluttered.
Froozle picked it up in passing
And flew off in a direction,
Leaving only a whiff of
Some expensive stuff behind him.
And Methodius, left alone,
Scuttled back in neckbreak hurry,
And what happened to him later,
Even I can't tell with confidence.
But the ninj' prepared for battle:
He put on his tricky slippers
Whose sleeves, as you might remember,
Forty-eight sharp tines enclosed;
Hurling them with restless ardor,
He has never missed a target.
Gripping in his teeth the dumbbell
On a rubber band distended,
Raising high his legs, the ninja
Scaled the wall of a skyscraper,
And upon the roof immediately
In the sky he spied the teapot.
Letting out an awful bellow,
Ninja hurled his dumbbell at it,
On the rubber band distended.
But the valiant Shoo Froozle
His maneuver anticipated,
Caught the deadly sports equipment,
Held it back a fleeting moment,
And released his grip eventually.
And the evil-boding dumbbell
Flew retracing its trajectory,
Gave the ninja a contusion
In the regions quite unspoken.
Ninja wailed, but bold Shoo Froozle
Like a gentleman him treated:
Missed on purpose with his smart-mop.
But the ninja resumed attacking
And released the slippers' trigger,
But with military shoewax
He neglected to have brushed them,
So the implement misfired.
Then at last Shoo Froozle speeded
Like a catapulted arrow,
Leapt straight down upon the ninja
And, engaging at close quarters
In a heated confrontation
Bit the ninja's little finger,
Also with his middle talon
Scratched the nogoodnik's nose.
And that mighty slashing talon,
Spiked with deadly killadonna,
Was the sort of mortal weapon
That's a match for any yoga -
No shit - in mere eye blink
Like an oak tree uprooted
By a chainsaw-wielding rascal,
Ninja crashed upon the loam
And his eyes he closed forever.
Hail, o valiant Shoo Froozle,
Goldengloried manysmiter,
Who delivered - someone, surely -
From the doltish foreign villains.
And if you, my gentle reader,
Want to see a real ninja,
Rush to China for some movies,
They will demonstrate him to you
For ten bucks, or maybe cheaper.
Though Shoo is seen in visions
That are free of charge inflicted.
Перевод Женя arenhaus
@темы: Чота ржу
-
-
26.01.2016 в 17:40-
-
26.01.2016 в 17:43-
-
26.01.2016 в 17:47-
-
26.01.2016 в 17:55